Someone who cares
Какое же это облегчение - снова думать! Стало по-настоящему легко, когда я просто в какой-то момент осознал, что качусь хер знает куда. Словно почва под ногами вдруг разверзлась и вот он я весь такой красивый жизнью потрепанный на шпагате над пропастью. Вниз падать страшно, а перешагнуть уже не получается. Так и завис с разошедшимися по шаговому шву джинсами.
В комнате пахло чем-то горелым. Высунулся в форточку покурить и обнаружил на улице этот же запах. И вот пока торчал на подлокотнике кресла, давясь противным непривычным кентом, этой отрыжкой табачной промышленности,по странному недоразумению любимой массами, как обухом кто по голове стукнул. Не надо ждать, что мир вокруг изменится. Надо самому меняться. И пусть у меня нет никакого стимула, почему-то сейчас он перестал быть нужен. Снова захотелось.
Длинный пост выходит. Точнее, долгий. С перерывами на покурить, беготней, звонками и вот внезапно музыкальной паузой. Наконец-то добросовестно настроил гитару, сел на другой подлокотник все того же кресла и попытался сыграть. Даже на удивление сносно вышло, пальцы, с которых почти полностью сошли мозоли, словно сами привычно скачут по ладам. Правда, вспомнил совсем мало. Начал с Тима, закончил Саем. Давно не играл "минус двадцать". Вообще эту песню странно оберегаю, как что-то очень хрупкое, боюсь истрепать частой игрой. Спел. Потеплело как-то даже.
Осень сидит где-то в углу в тихом шоке и нервно курит тонкие коричневые сигареты. Рич, кажется. Ром-вишня. Она не знает, что со мной произошло, но, кажется, боится потерять контроль. А если так дальше пойдет - потеряет.
На третьей или четвертой за этот пост сигарете понял, что привыкнуть можно и к гадкому кенту с его густым невкусным дымом. Только пальцы от него все же на редкость неприятно пахнут. В следующий раз все равно возму майлд севен или вообще данхилл. Курить стал за последнюю неделю заметно меньше и хочется травиться чем-то более приятным.
Всегда себя считал человеком, неспособным на настоящую ненависть. Ту самую, истинную, сжигающую. На самом же деле вся ненависть у меня направлена только в свой же адрес. Как же я себя ненавижу, на самом-то деле...
В детстве всегда слыл на редкость развитым и начитанным ребенком. Когда же мое развитие остановилось? Я почти перестал читать, стал просто существовать без особой пользы для окружающих. Я мог бы быть интересным человеком сейчас, если бы не. Мыслю я сейчас музыкой и стихами - уже что-то. Когда я перестал интересоваться поэзией? А сейчас вот снова взахлеб перечитываю Бродского, Ахматову, Ладыженского... Тут, пожалуй, заслуга Сая. Начав читать его стихи, я снова полюбил стройные ряды рифм. И пошло-поехало. От Маяковского до Прохожего. И это, пожалуй, хорошо.
Надо освежить в памяти классиков. Перечитал в невесть какой раз заезженного до того, что колеи можно использовать в качестве окопов "Мастера и Маргариту" (в этот раз на белорусском, и, кстати, не пожалел - получил огромное удовольствие) - как от скверны очистился.
Мне надоел этот никому не нужный поток сознания. Пора его сворачивать.
Сегодня я слушаю "самый главный сон" и делаю первые шаги к тому,чтобы стать кем-то.
В комнате пахло чем-то горелым. Высунулся в форточку покурить и обнаружил на улице этот же запах. И вот пока торчал на подлокотнике кресла, давясь противным непривычным кентом, этой отрыжкой табачной промышленности,по странному недоразумению любимой массами, как обухом кто по голове стукнул. Не надо ждать, что мир вокруг изменится. Надо самому меняться. И пусть у меня нет никакого стимула, почему-то сейчас он перестал быть нужен. Снова захотелось.
Длинный пост выходит. Точнее, долгий. С перерывами на покурить, беготней, звонками и вот внезапно музыкальной паузой. Наконец-то добросовестно настроил гитару, сел на другой подлокотник все того же кресла и попытался сыграть. Даже на удивление сносно вышло, пальцы, с которых почти полностью сошли мозоли, словно сами привычно скачут по ладам. Правда, вспомнил совсем мало. Начал с Тима, закончил Саем. Давно не играл "минус двадцать". Вообще эту песню странно оберегаю, как что-то очень хрупкое, боюсь истрепать частой игрой. Спел. Потеплело как-то даже.
Осень сидит где-то в углу в тихом шоке и нервно курит тонкие коричневые сигареты. Рич, кажется. Ром-вишня. Она не знает, что со мной произошло, но, кажется, боится потерять контроль. А если так дальше пойдет - потеряет.
На третьей или четвертой за этот пост сигарете понял, что привыкнуть можно и к гадкому кенту с его густым невкусным дымом. Только пальцы от него все же на редкость неприятно пахнут. В следующий раз все равно возму майлд севен или вообще данхилл. Курить стал за последнюю неделю заметно меньше и хочется травиться чем-то более приятным.
Всегда себя считал человеком, неспособным на настоящую ненависть. Ту самую, истинную, сжигающую. На самом же деле вся ненависть у меня направлена только в свой же адрес. Как же я себя ненавижу, на самом-то деле...
В детстве всегда слыл на редкость развитым и начитанным ребенком. Когда же мое развитие остановилось? Я почти перестал читать, стал просто существовать без особой пользы для окружающих. Я мог бы быть интересным человеком сейчас, если бы не. Мыслю я сейчас музыкой и стихами - уже что-то. Когда я перестал интересоваться поэзией? А сейчас вот снова взахлеб перечитываю Бродского, Ахматову, Ладыженского... Тут, пожалуй, заслуга Сая. Начав читать его стихи, я снова полюбил стройные ряды рифм. И пошло-поехало. От Маяковского до Прохожего. И это, пожалуй, хорошо.
Надо освежить в памяти классиков. Перечитал в невесть какой раз заезженного до того, что колеи можно использовать в качестве окопов "Мастера и Маргариту" (в этот раз на белорусском, и, кстати, не пожалел - получил огромное удовольствие) - как от скверны очистился.
Мне надоел этот никому не нужный поток сознания. Пора его сворачивать.
Сегодня я слушаю "самый главный сон" и делаю первые шаги к тому,чтобы стать кем-то.
Возвращайся.